Принятие в 1891 г. на вооружение русской армии винтовки Мосина стало знаковым событием для отечественной оружейной школы. Впервые за многие годы на вооружение поступил образец достаточно сложного многозарядного оружия, созданный русским конструктором с минимальной опорой на внешние разработки. До винтовки Мосина, считая с начала работ по созданию оружия, заряжающегося с казённой части, все поступавшие на вооружение армии России образцы ручного огнестрельного оружия имели исключительно иностранное происхождение с большей или меньшей степенью участия русских оружейников.
Победа винтовки Мосина в соревновании с винтовкой Нагана, являвшейся продуктом деятельности одной из самых авторитетных оружейных школ мира — бельгийской — была совсем нерядовым событием для России. До этого времени русские оружейники, за редчайшим исключением, не могли создавать самостоятельных конструкций винтовок мирового уровня качества и лишь пользовались плодами прогресса в данной области, приходящими в Россию извне. Появление винтовки отечественной разработки ни в чём не уступающей западному образцу, можно считать серьёзным достижением отечественной оружейной школы. Без всякого сомнения, такой успех основывался на массиве знаний и опыта изучения и создания казнозарядных винтовок, приобретённых русскими оружейниками на протяжении предшествующих 25 лет.
Необходимо понимать, что технический облик винтовки Мосина, её главные функциональные и эксплуатационные особенности появились не на пустом месте и не в результате какого-то случайного озарения конструктора. Многие из этих свойств винтовки оказались определены до начала работ над ней с помощью ранее сформированных технических требований и отработанных в России технологий в нескольких областях науки и техники — металлообработки, химии, баллистики. Такой результат мог появиться только при наличии в России действующих механизмов выработки, принятия и реализации качественных решений по созданию сложных технических систем, называемых «оружейная школа». Ни одна великая техническая нация не смогла бы создать удачные комплексы вооружения, если бы ранее в ней не сложились такие технические школы. Но формирование самостоятельных оружейных школ в разных странах шло своими, неповторимыми путями, определяющимися возможностями национальной промышленности, уровнем развития науки и технологий, военным опытом и уровнем подготовки армии, а также особенностями взаимодействия с другими оружейными школами. Взаимное влияние этих факторов оказывало непосредственное влияние на технический облик разрабатываемого оружия, делая его самобытным.
Русская оружейная школа, венцом деятельности которой к началу 1890 гг. стала винтовка Мосина, тоже имела свои особенности, оказавшие существенное влияние на конструкцию этой винтовки и её патрона. Для понимания генезиса тех или иных реализованных в винтовке Мосина технических решений, необходимо знать особенности формирования и функционирования отечественной оружейной школы во второй половине XIX в. при создании исследуемого вида оружия — казнозарядной армейской винтовки. В настоящей главе автор не ставил перед собой задачи описать историю создания казнозарядных винтовок, принятых на вооружение русской армии, но использовал примеры из их разработки для иллюстрации своих соображений.
Путь, приведший отечественную оружейную школу к созданию винтовки Мосина, начался задолго до 1891 г. Его можно отсчитывать с начала 1860-х гг., когда в промышленно развитых странах мира получили заметное развитие работы по созданию казнозарядных винтовок. Не остались в стороне от этого течения и русские оружейники, с 1859 г. взявшиеся экспериментировать с предложенной американским полковником Грином казнозарядной двухпульной винтовкой и винтовкой бельгийского оружейника Жилле, усовершенствованной в России Ф. Ф. Труммером. Испытания выявили существенные недостатки обеих конструкций, и в 1865 г. работы над ними прекратились.
Особенно яркое впечатление на европейских военных специалистов произвела «молниеносная» Австро-Прусская война, а точнее — результат Кёниггрецкого сражения (сражения при Садовой), получившего в литературе тех лет название «Кёниггрецкий погром». В этом бою прусские войска, вооружённые казнозарядными игольчатыми винтовками Дрейзе, нанесли поражение австрийским войскам, вооружённым обычными дульнозарядными винтовками, причём ведущую роль в тяжёлых потерях австрийцев сыграла именно частая стрельба прусских винтовок.
Поэтому как только отгремели сражения Австро-Прусской войны, ГАУ, в лице Оружейной комиссии, занялось решением проблемы вооружения русской армии соответствующими времени скорострельными казнозарядными винтовками. Нужно отметить, что в России работы над поиском конструкции казнозарядной винтовки для её последующего введения в армию, начались достаточно своевременно, в том числе по сравнению с ведущими европейскими державами. Например, в Англии Комиссия по испытанию винтовок, заряжающихся с казны, была образована в марте 1867 г.
На опыт Австро-Прусской войны, в которой отлично показала себя винтовка Дрейзе, наложился опыт Гражданской войны в США, где получили первое боевое применение винтовки под металлические патроны. Металлические патроны были во всём перспективнее бумажных, использовавшихся в винтовках Дрейзе, и Оружейная комиссия об этом знала. Но металлические патроны к тому времени ещё не достигли устраивающего русских военных уровня совершенства, из-за чего состоялось решение искать новую винтовку среди образцов, заряжающихся бумажным патроном, и разработанных за пределами России.
Причиной решения о поиске образца скорострельной винтовки среди иностранных образцов, а не осуществления её проектирования силами русских оружейников, стала необходимость срочного перевооружения армии при отсутствии ранее подготовленных отечественных разработок удовлетворительного качества. К этому времени Франция начала перевооружение казнозарядными игольчатыми винтовками Шасспо, Пруссия имела такую винтовку на вооружение уже более 20 лет и её войска с ней вполне освоились. Работы по разработке аналогичных винтовок велись и в других странах — Австрии, Италии, Баварии. Непринятие мер в области выработки собственного образца аналогичного оружия для русской армии грозило поставить под угрозу военную силу России.
Необходимо специально отметить, что попытки создать собственную конструкцию военной казнозарядной винтовки, предпринимались в России задолго до описываемых событий. В 1840-1860 гг. русскими оружейниками были разработаны и предлагались на рассмотрение Комитета по улучшению штуцеров и ружей немало казнозарядных винтовок самого разного уровня совершенства конструкции, в том числе — под металлические патроны. Но технологическая неготовность отечественной промышленности к производству такого оружия и патронов к нему в совокупности с несовершенством предложений, а главное — отсутствие у русских военных предвидения востребованности такого оружия в ближайшем будущем (а значит и понимания важности активного усовершенствования прототипов), привели к тому, что к моменту актуализации проблемы в России не нашлось его более-менее отработанного образца казнозарядной винтовки.
На пути поиска скорострельной казнозарядной винтовки Оружейная комиссия не могла обойти вниманием упомянутую выше прусскую винтовку Дрейзе, которую сочли необходимым изучить на предмет пригодности для вооружения русской армии. Для этого в 1865 г. в Берлине ГАУ приобрело 50 винтовок Дрейзе с запасом патронов. Для тех же целей в разных странах купили несколько новых образцов казнозарядных винтовок конструкции Шепарда, Снайдера, Вестлей Ричардса и Шаспо. Винтовки Дрейзе в количестве 10 штук и винтовки других конструкций по одной штуке, Оружейная комиссия разослала для испытаний в войска гвардии: Л.-Гв. Московский полк, Л.-Гв. Павловский полк, Л.-Гв. ЕИВ стрелковый батальон и Л.-Гв. Финский стрелковый батальон.
Вместе с винтовками в войска направили программу испытаний, а также 9 вопросов оценочного плана, на которые нужно было ответить по итогам испытаний винтовок ответственным за его проведение лицам. Испытаниям придали сравнительный характер — во всех видах испытаний казнозарядные винтовки надлежало сравнить со штатной дульнозарядной 6-лн стрелковой винтовкой обр.1856 г.
Программа испытаний винтовок имела обширный характер, имеющий цель изучить свойства изделий в максимально широком диапазоне условий эксплуатации. Винтовки нужно было испытать в различных погодных и температурных условиях (жара, мороз, сильный и слабый дождь, сырость, пыль), при различных условиях стрельбы и её способах (стоя, лёжа), оценить меткость боя и пробивные свойства пуль. Проверялись коррозионная стойкость механизмов после стрельбы и без стрельбы, в различных погодных условиях; удобство чистки, смазки, разборки и сборки и вообще содержания винтовки в исправном состоянии — в этой части определялись время на чистку винтовок, перечень и количество инструментов и материалов для этой работы. Функционирование механизмов винтовок проверялось в условиях повседневной службы оружия в войсках: при несении караульной службы, в т. ч. на посту, при размещении войск в полевом лагере и на манёврах в ходе продолжительной носки и стрельбы. Также оценивалась степень зависимости прорыва пороховых газов через казённый срез ствола к стрелку в зависимости от точности изготовления затвора и казённой части винтовки. Предстояло также оценить влияние эргономических особенностей зарубежных винтовок в сравнении с отечественной винтовкой.
Кстати, в России к тому времени ещё не сформировалась терминология казнозарядных винтовок, поэтому затвор называли «каморный цилиндр», ствольная коробка — «гильза». Причём гильзой в это же время назывался и элемент патрона, заключающий в себе пороховой заряд. Несовершенство оружейной терминологии вызвало, вероятно, реакцию Оружейной комиссии, и вскоре эти части оружия получили привычные названия — «затвор» и «ствольная коробка», которые используются до настоящего времени образом.
Программой предусматривалось проведение испытаний, которые можно отнести к комбинированным — когда винтовки после стрельбы выносились на мороз, а после остывания заносились в тёплое помещение, отпотевали, и из них снова производили стрельбу. Испытание такого рода проводится с оружием и в настоящее время. Отдельно испытывались патроны: на погодоустойчивость, прочность, стабильность баллистических характеристик, полноту сгорания гильзы, удобство извлечения остатков гильзы из патронника. Испытания продолжались в течение полугода, что позволило пропустить винтовки через основные разновидности сезонных условий.
По итогам испытаний у Оружейной комиссии сформировалось мнение, что винтовка Дрейзе имеет большое преимущество по скорострельности над дульнозарядными винтовками и достаточно надёжно в работает в различных погодно-климатических условиях. Но при этом она обладает такими особенностями механизмов, что для их надёжного действия в указанных условиях требуется особая точность изготовления частей, высокий уровень обученности эксплуатирующего рядового состава приёмам обращения с оружием и его поддержания в исправном состоянии, организация системы оперативного войскового ремонта, а также создание особых условий службы, способствующих сохранности винтовки.
Решение комплекса перечисленных задач большинством стран, кроме Пруссии, в то время признавалось неудобным и даже невыполнимым. С баллистической точки зрения винтовка Дрейзе оценена удовлетворительно за исключением дальности эффективной стрельбы, которая оказалась меньше, чему у 6-лн винтовки обр. 1856 г. и современных ей зарубежных винтовок (не более 900 шагов). Это было признано (и являлось на самом деле) серьёзным недостатком прусского стрелкового комплекса. В дальнейшем, при разработке новых образцов оружия и патронов в России и СССР, придание новым стрелковым комплексам дальности эффективной стрельбы, не уступающей оружию вероятных противников, стало обязательным.
В свете указанных обстоятельств Оружейная комиссия сочла прусскую игольчатую винтовку Дрейзе непригодной для вооружения русской армии. С учётом того, что к тому времени в мире уже были разработаны другие, более совершенные казнозарядные винтовки (в особенности американские, под металлические патроны), комиссия нашла необходимым продолжить поиск более подходящего образца казнозарядной скорострельной винтовки, не содержащей в себе недостатков винтовки Дрейзе. Несмотря на отказ от принятия винтовки Дрейзе на вооружение, в России всё же произвели эксперимент с переносом её конструкции на «российскую почву».
В коллекции ВИМАИВиВС имеется образец опытной русской винтовки калибра 6 линий с ложей и прибором русского типа, но с механизмом запирания, выполненным по типу винтовки Дрейзе. От прототипа она отличалась отсутствием воздушной камеры в затворе, модифицированным механизмом «замочка» и некоторыми другими незначительными деталями. Из-за прекращения работы с этой винтовкой она осталась совершенно неизвестной исследователям темы.
Заметный вклад в решение этой задачи сыграли испытания винтовок Шепарда, Снайдера, Вестлей Ричардса и Шаспо, проходившие одновременно с винтовками Дрейзе в тех же войсковых частях русской армии. Видится целесообразным привести некоторые результаты испытаний двух из четырёх винтовок: винтовки Шаспо и винтовки Ветлей-Ричардса — как имеющих отношение к дальнейшей разработке скорострельных винтовок в России.
Из всех испытывавшихся винтовок только игольчатая винтовка Шаспо являлась штатным образцом, принятым на вооружение армии европейского государства (Франции), в 1866 г. Она была совершеннее винтовки Дрейзе и вызывала значительный интерес Оружейной комиссии. По итогам испытаний винтовки Шаспо Оружейная комиссия признала её полностью соответствующей требованиям к военному оружию по простоте и прочности устройства, но недостаточно удовлетворительной по прочности патрона, гильза которого для лучшего сгорания изготавливалась из тонкой бумаги. В итоге комиссия сочла эту винтовку менее удовлетворительной, чем капсюльные казнозарядные винтовки, заряжающиеся бумажным патроном с войлочным кружком в дне, выполняющем функции обтюрирующего устройства. Этот обтюрирующий элемент заимствовался из патрона винтовки Вестлей-Ричардса и впоследствии использовался в патронах нескольких отечественных казнозарядных винтовок.
Нужно сказать, что кружок из пропитанного салом войлока применялся в бумажном патроне винтовки Терри модели 1858 г., но сам изобретатель винтовки, как написано в «Оружейном сборнике» № 1, 1863 г., придавал ему значение смазывающего канал ствола элемента. Однако специалисты Оружейной комиссии, проанализировав функционирование патрона при выстреле, обосновали иную роль этого элемента — роль обтюратора казённой части ствола. Обтюратор в виде войлочного кружка имелся в патронах 6-лн переделочных винтовок обр.1866 г. (Терри-Нормана) и обр.1867 г. (Карле).
У винтовок Шепарда и Снайдера в ходе испытаний выявились недостатки, связанные с несовершенством использующихся в них полуметаллических патронов: обнаружились прорывы стенки гильзы и, что особенно важно, произошли несколько случаев произвольного открывания затвора при выстреле с выбросом разорванной гильзы в лицо стрелка и нанесением ему травмы. При изучении причин пришествий выявилось, что затворы открывались из-за воздействия на них пороховых газов, прорвавшихся внутрь ствольной коробки через сквозную трещину в стенке патронной гильзы. В результате Оружейная комиссия пришла к решению включить в комплекс требований к казнозарядным винтовкам под патроны с металлической гильзой пункт о наличии специальных устройств, исключающих открывание затвора при разрыве гильзы. В последующих разработках винтовок под металлические патроны в России, обеспечению безопасности стрелка и сохранению исправности оружия при разрыве гильзы уделялось очень большое значение.
Проанализировав результаты испытаний винтовок всех конструкций, Оружейная комиссия выбрала для новой скорострельной казнозарядной винтовки цилиндрический продольно скользящий затвор — как наиболее простой по устройству и прочный и способ воспламенения заряда в виде бокового капсюльного ударного замка. Осталось найти подходящий прототип винтовки, обладающий перечисленными выше свойствами.
