Значение эпохи Ренессанса в культуре человечества очевидно и неоценимо. «Время титанов» раскрыло огромный творческий потенциал человечества практически во всех отраслях искусства и науки. Этот взлёт человеческого гения коснулся и боевых искусств, из которых самым массовым и, одновременно, самым аристократичным являлось искусство фехтования, которое, вероятно, именно в эпоху Ренессанса получило более точное определение — наука фехтования.
Безоговорочная доминанта в эпоху Ренессанса бесспорно принадлежала Италии. Итальянские школы фехтования, несмотря на значительные различия, вместе задавали тон всему фехтованию того времени. Практически весь XVI век прошёл под знаком Италии. Это было время, когда старые немецкие школы во многом утратили свою популярность и, не побоюсь этого слова, актуальность, а новые — французские — ещё не ступили на собственный путь развития. Испанские же школы фехтования всегда держались несколько особняком, однако и время их расцвета тоже было впереди.
В конце концов, доминанту итальянских школ сильно потеснят французские мастера. Но во времена таких великих начинателей как Алиххо Мароццо, Джакомо ди Грасси и Камилло Агриппа французам до них было ещё далеко. Даже после того, как во Франции увидел свет первый собственный учебник фехтования на французском языке, великий мыслитель Мишель Монтень написал, что французы продолжают ездить в Рим, чтобы научиться искусству фехтования. Итальянские же мастера зачастую продолжали преподавать и при французском королевском дворе.
Вот в это время среди итальянских учителей появился один, который не стал довольствоваться ролью модного иностранного преподавателя, одного из многих итальянцев, преподававших у себя на родине или при знатных французских фамилиях, а решил, выражаясь современным языком, «подмять под себя» всю Францию. Для этого безвестный прежде маэстро создал уникальный учебник фехтования, посвятил его французскому королю и нашёл возможность передать этот дар через высокопоставленного патрона.
Ход казался беспроигрышным. Действительно, уникальный и дорогой подарок, принятый одним из самых могущественных правителей Европы, мог бы не только обеспечить судьбу автора, но и капитально укрепить позиции итальянских школ в мире боевых искусств, продлив итальянское Возрождение в мире фехтования на неопределённый срок.
Однако ничего подобного не случилось. Но — обо всём по порядку.
Джован Антонио Ловино не мог похвастать хорошим происхождением. Его фамилия не имела ни приставки «де», ни даже «ди». Да и фамилия ли это? Ловино в переводе со старого итальянского означает «волк, волчонок». Прозвище? Да и имя его — не аристократическое Джованни, а простое Джован — довольно красноречиво намекает на невысокое происхождение.
Джован Антонио родился, вероятно, около 1540 года. Во всяком случае, на момент написания трактата, в 1580 году (это, правда, предположительная дата) он, по собственному утверждению, практиковал фехтование 22 года. Сам себя Ловино называет миланцем. Неизвестно, родился ли он в Милане или лишь основная его деятельность была сосредоточена в этом городе. В любом случае Милан был одним из признанных центров итальянского фехтования и одним из главных очагов распространения итальянского фехтования в Европе: город находился под властью Испании, которая отвоевала его у Франции, и был местом традиционного паломничества французской знати, искавшей секреты итальянских фехтовальных школ.
При этом сам Милан во второй половине XVI века переживал значительный упадок уровня жизни, выражавшийся в сокращении численности жителей, периодическом голоде, испанских налогах и вспышках эпидемии чумы.
Вероятно, именно поэтому взоры итальянской молодёжи того времени были устремлены в сторону Франции. И в то время, когда итальянские мастера клинка задавали тон французским фехтовальным школам, французская мода диктовала свои законы итальянской аристократии. Над этим явлением иронизирует шекспировский Меркуццио, обращая внимание на широченные штаны «от которых не осталось места на наших старых лавках» и издевательски приветствуя модника Ромео: «Французский поклон вашим французским штанам, сеньор Ромео».
К моменту работы над трактатом Джована Антонио уже нельзя было назвать молодым человеком. Но тем отчётливее он понимал, что основная слава и богатства окружающего его мира сосредоточены не в родном герцогстве, а во Франции, при дворе одного из самых могущественных монархов Европы, короля Франции и Польши Генриха III. Именно туда, ко двору Генриха, и был устремлён проект Ловино.
В своём замысле Джован Антонио соединил тягу французов к итальянскому фехтованию и величие могущественного Генриха III, сделав ставку на своё мастерство, воплощённое в уникальном трактате.
Ловино потратил немало усилий и, насколько можно понять, средств, для того чтобы создать и затем передать Генриху именно рукопись, а не просто книгу, которые, к концу XVI века перестали быть дорогостоящей редкостью, преобразовавшись во вполне доступное наполнение библиотек. Роскошный пергаментный манускрипт, в котором каждая глава сопровождалась цветной иллюстрацией, был создан при поддержке сеньора Луиджи Арлуно. Впоследствии он же сумел устроить передачу книги и сопроводительного письма королю.
Кроме ставки на уникальность и красивые иллюстрации, Ловино возлагал особые надежды и на школу фехтования, которая имела ряд характерных и в некоторых случаях прогрессивных и, по-своему уникальных, черт. Некоторые из них, впрочем, выглядят несколько надуманно и излишне претенциозно, однако привлекают внимание.
Так, на первых же страницах своего трактата автор заявляет о собственном новаторстве в технике… извлечения оружия из ножен! Он обращает внимание короля на то, что практически все известные ему мастера учат обнажать клинок стоя правой ногой к противнику. Однако Ловино обнаруживает в этом способе несколько недостатков, а затем утверждает новый метод: извлечение оружия в левосторонней позиции. Для наглядности, прилагается соответствующая иллюстрация.
Обозначив таким образом свою компетенцию и новаторство, затем Ловино излагает собственно школу. При анализе иллюстраций его фехтование выглядит несколько примитивно, в сравнении, к примеру, со знаменитой школой другого миланца, Камилло Агриппы, трактат которого был издан в 1553 году. Например, работа ног смотрится устаревшей, а клинки соединяются так, будто бы автор не имеет представления о сильных и средних частях оружия. Однако текст подсказывает, что излагаемая школа не примитивна, а всего лишь проста. И в этой простоте есть явный умысел. Во всяком случае, сам Ловино постоянно упоминает о том, что он убрал из фехтования всё лишнее, упростил стиль изложения и вообще сделал всё, чтобы адресату (королю) не пришлось слишком утруждать себя ни во время чтения, ни во время практических занятий. Иначе говоря, Ловино адаптировал сложное итальянское фехтование, создав своеобразную фехтовальную вульгату. Возможно при этом он руководствовался мыслью, что современное итальянское фехтование слишком сложно или даже недоступно французам, которые, как уже было сказано, были прилежными учениками итальянцев. Возможно также, что именно таким образом, Ловино рассчитывал выиграть конкурентную борьбу у всех прочих своих соотечественников, многие из которых несли службу именно во Франции, в том числе и при королевском дворе.
Подобная идея не уникальна в истории фехтования. Те же итальянцы 300 лет спустя провозгласили концепцию упрощения чрезмерно сложной, на этот раз французской школы. В это же время первый в России профессор фехтования Иван Ефимович Сивербрик создаёт отечественную школу фехтования, поставив во главу угла максимальное упрощение канона. Первая половина XX века в СССР прошла под знаменем борьбы с устаревшим и чрезмерно сложным классическим шаблоном в области фехтовального спорта. А сразу после Великой Отечественной войны профессор Иван Эдмундович Кох, создаёт очень простую систему сценического фехтования. Так что Ловино со своей школой-вульгатой не был единственным. Однако, возможно, он был первым.
Нельзя, впрочем, утверждать, что упростив сложную итальянскую технику, Ловино сделал её примитивной. За простым языком и естественными, хотя и несколько архаичными позициями ног, обнаруживается довольно проработанная система, имеющая все признаки прогрессивной школы фехтования высокого уровня. В арсенале Ловино присутствует некий единый принцип работы с оружием, тонкое тактильное реагирование, борьба инициатив, понимание доктрин, дифференцированное реагирование, умение использовать ошибки и в более широком смысле вообще движения противника, работа в соединениях, многотемповые фразы, эффект предвосхищения и т. п.
Таким образом, стратегия Джована Антонио, нацеленная на «захват» сферы влияния во Франции, была подкреплена основательной работой: красивый уникальный трактат, продуманная и серьёзная школа. Стараниями сеньора Арлуно, Ловино сумел добиться передачи трактата адресату. Следующим шагом должен был стать вызов во дворец и блистательная карьера при дворе. Однако вызова не последовало…
Почему? Мы можем только предполагать. Наиболее вероятной представляется несвоевременность проекта Ловино. Проще говоря, итальянский маэстро опоздал.
Надо отметить, что хотя в 70-е и 80-е годы XVI века Франция всё ещё продолжала учиться у Италии фехтовальной науке, некое национальное фехтовальное самосознание начало проявляться и у французов. Вестником подобных настроений стало учреждение Карлом IX французской Академии учителей фехтования при Королевской Академии. Академия была открыта в декабре 1567 года. В её состав входили 20 членов, 6 из которых были почётными.
Спустя шесть лет, в 1573 году, один из этих авторитетных членов — прованский дворянин Анри де Сан Дидье, опубликовал первый французский трактат по фехтованию в котором, между прочим, отстаивал самостоятельность французской школы, а также новаторство своего собственного направления. Сан Дидье также посвятил свою книгу королю (тогда ещё Карлу IX) и был милостиво принят.
Таким образом, сеньор Арлуно передал рукопись малоизвестного итальянского автора новому королю Генриху, в ситуации, которую никак нельзя назвать идеальной. Проитальянские настроения в мире французского фехтования стремительно теряли популярность и переставали доминировать. А если предположить, что для консультации по поводу итальянского подарка, Генрих привлёк главного национального авторитета, маэстро Сан Дидье (а это вполне вероятно), то причины отставки Ловино становятся ещё более понятны.
Однако сравнительный анализ работ Сан Дидье и Джована Антонио Ловино, а также предположения по поводу участия французского мастера в судьбе своего итальянского коллеги, выходят за рамки данной статьи. Всех интересующихся я могу адресовать к первому русскоязычному изданию этой уникальной итальянской рукописи, которое как раз сейчас готовится к выходу.
А вот как ложилась судьба школы Ловино после 1580 года? Об этом нам, к сожалению, ничего не известно. Французский исследователь истории фехтования Лионель Лаверне выражает надежду, что возможно мы узнаем больше, если когда-нибудь будут открыты миланские архивы и на свет появится новая информация. Пока же в наследство от этой истории нам остаётся уникальный рукописный трактат с красивыми цветными иллюстрациями, с помощью которого один итальянский учитель фехтования по прозвищу Волчoнок, решил захватить Францию.
