К 50-летию принятия на вооружение пулемётного станка 6Т5 для пулемёта ПКМ и 87-летию его создателя — Л. В. Степанова
Так уж повелось, что на десять конструкторов-оружейников вряд ли найдётся хотя бы один конструктор, специализирующийся на разработке «носителей» стрелково-пушечного вооружения — специальных станков и установок. И дело тут вовсе не в отсутствии востребованности или малой престижности этого направления профессиональной деятельности.
В отличие от конструктора-оружейника, в большинстве случаев вольного осуществлять выбор конструкции по своему усмотрению и, как правило, компилировать её из множества версий уже известных конструкций отдельных механизмов, конструктору-станочнику приходится «плясать от печки», т. е. основными исходными данными являются параметры уже готовой системы оружия. Ещё более эта задача усложнилась с появлением так называемых «единых» пулемётов, предназначенных для стрельбы как с сошки, так и со специального станка (а то и с танковой установки), поскольку несмотря на разную динамику работы механизмов один и тот же образец пулемёта обязан в любых условиях безотказно функционировать и при стрельбе с руки, и со станка. Тут как во врачебной практике принцип «не навреди» становится первоочередным. Кроме этого, теория и расчёт пулемётных станков и установок как минимум на четверть века отставала от теории и расчёта автоматического оружия, и отечественным конструкторам приходилось писать её своим потом.
Именно поэтому решение этих задач стало по плечу только узкой когорте конструкторов, к которой относится и Леонид Викторович Степанов. Со слов самого Леонида Викторовича, на эту стезю его сподвигла элегантность технических решений, воплощаемых в металл Е. К. Рачинским и Р. Я. Пурцен при создании всемирно известной зенитной установки ЗУ-23. Поэтому получив первое задание в стенах ЦКБ-14 — технологическую отработку станка Е. С. Саможенкова к только что принятому на вооружение пулемёту Никитина (ПНС), Леонид Викторович сразу же заметил его конструктивные и технологические недостатки. Уже через год в свободное от работы время пришлось встать за кульман, чтобы воплотить свои первые мысли в листы чертежей.
Старания молодого специалиста не остались без внимания и вскоре его переводят из сборочного цеха на конструкторскую работу. Сначала всё складывалось достаточно гладко, технический совет с участием маститых конструкторов (В. А. Малиновский, Р. Я. Пурцен, Г. И. Никитин, И. Я. Стечкин) поддержал молодого конструктора и начальник ЦКБ-14 своим распоряжением на один месяц выделил в помощь Леониду Викторовичу конструктора и технолога для выпуска рабочих чертежей. Но дальше этого дело не пошло — в соответствии с веяниями времени ЦКБ-14 уже перенацелено на ракетную тематику и в общем-то не имело права на изготовление непрофильной продукции. Да и сам Степанов своим станком занимался факультативно, а в рабочее время сопровождал разработку ПТУР «Дракон».
Известно, что история не терпит сослагательного наклонения. Но чтобы было, если Леонид Викторович в то время знал, что его творческий порыв превратится в более чем десятилетнее «хождение по мукам», а работать над конструкцией станка придётся уже для другого пулемёта и во всё «свободное» от работы время? Лично я думаю, что ничего бы не изменилось. Недаром на Руси существует поговорка — «чему быть, тому не миновать». Вместе с тем дело с мёртвой точки не двигалось. Попытки разместить изготовление станка «на стороне» не увенчались успехом. Аргументация отказа руководством ЦКИБа СОО свелась к гениальной формулировке: «… у нас свои конструктора и станки есть». А вот М. Т. Калашникову идеи Л.В. Степанова пришлись по душе и он уже был готов воплотить их в металл. Но руководству ЦКБ-14 этот вариант оказался «не по вкусу» — сказалось давнее соперничество двух «оружейных столиц». Выход нашёл А. Г. Шипунов, предложивший решить этот вопрос с руководством Тульского механического института. При кафедре РиПАМ было создано студенческое конструкторское бюро на общественных началах, которое разработало чертежи постели под пулемёт Калашникова, а слесарь А. И. Сальников изготовил первый макетный образец станка. Детище Леонида Викторовича было на 3,1 кг легче, имело на 29 деталей меньше при сниженной на 40% трудоёмкости изготовления по сравнению со штатным на то время станком инд. 6Т2 конструкции Е. С. Саможенкова.
«Заводские испытания» макетного образца станка Степанова прошли в Тесницких лагерях под Тулой с таким результатом, что эхо выстрелов докатилось до Фрунзенской набережной столицы. Вскоре Леонид Викторович встречал двух высокопоставленных офицеров ГРАУ — М. М. Трофимова и В. С. Дейкина. Их доклад в ГРАУ произвёл фурор и заместитель начальника ГРАУ генерал-лейтенант Е. И. Смирнов решил сам ознакомиться с новой конструкцией, специально прибыв в КБП (до 1966г. ЦКБ-14). Результатом этого визита стало решение об участии станка Степанова в конкурсных полигонных испытаниях в феврале 1967 г., для чего руководством КБП было санкционировано изготовление трёх экземпляров станков.
Дальнейшее развитие событий, лишённое бюрократических препонов, проходило куда более проще. Соревноваться пришлось с двумя вариантами станков Е. С. Саможенкова и одним Ю. М. Соколова. Однако не зря опытный взгляд профессионалов ГРАУ остановился на изделии, созданном в инициативном порядке малоизвестным в оружейных кругах конструктором Степановым. Они сделали ставку именно на «ту лошадку», которая была нужна армии, и не прогадали. 21 февраля 1969 г. облегчённый модернизированный пулемёт Калашникова обрёл новый лёгкий универсальный станок (инд. 6Т5), носящий имя своего конструктора. Так что «первый блин» хоть и пёкся долго, но «комом не вышел».
Уже «отживают» свой срок ПКМСы, для которых создавался 6Т5, но на смену им пришли «Печенеги» которым эта конструкция тоже оказалась «в пору». Вспоминая эту историю, Леонид Викторович с особой теплотой вспоминает оценку своего труда коллегами-конструкторами. Райинженер ГРАУ по тульскому «кусту» военных представительств Н. М. Лысенко, в кабинете которого проходил приём замначальника ГРАУ, после его окончания неожиданно преподнёс в подарок тульский самовар в знак признания достигнутых результатов. В годы ВОВ, будучи г. Златоусте, он сам не смог справиться с аналогичной разработкой для пулемёта Максим. Второй тульский самовар Леонид Викторович принял из рук недавнего конкурента Ю. М. Соколова уже после подведения результатов конкурсных полигонных испытаний.
Творческому долголетию Конструктора можно только позавидовать. Каких трудов и нервов это стоило, знает только он один. Уже через два года после начала производства станка 6Т5, был принят на вооружение станок его разработки (инд. 6Т8) для нового 30-мм автоматического гранатомёта АГ-17, а через год появилось ещё одно степановское изделие — станок (инд. 6Т7) для 12,7-мм пулемёта «Утёс». Ещё через четыре года — фортификационные установки для пулемётов «Утёс» (инд. 6У10 и 6У11) с пружинным амортизатором (инд. 6Т10). И вновь станочное оборудование оказалось востребованным при замене «Утёсов» «Кордами». В 2002 г. был разработан станок САГ-30 (инд. 6Т17) под новый автоматический гранатомёт АГС-30
В заключение хотелось бы отметить, что конструкторы-танкисты зря не приняли к сведению замечания Степанова по их конструкции танковой турельной установки. В результате на кадрах танкового биатлона стрельба из пулемёта по фанерному вертолёту показывает не выучку экипажа, а степень его везения. А за кадром наверняка приходится довольно часто устранять поломки тяг перезаряжания пулемётов, что вообще не характерно для их пехотных или фортификационных собратьев.
Коллектив журнала «КАЛАШНИКОВ» с глубочайшим уважением поздравляет Главного Конструктора станков стрелкового оружия Леонида Викторовича Степанова с 87-летием и желает здоровья и долгих лет жизни
