Часть 3. На замену «максиму»
К началу Великой Отечественной войны основным станковым пулемётом Красной Армии продолжал оставаться «максим». Созданный ещё в XIX в., этот пулемёт тем не менее обладал достаточно высокими боевыми характеристиками. Можно также отметить, что на вооружении британской армии также продолжал оставаться вариант «максима» от фирмы «Виккерс», да и американский Browning M1917 не очень выделяется из этого ряда.
Разумеется, стоявший перед войной на вооружении РККА «дедушка максим» имел недостатки, однако для ГАУ КА главная связанная с ним проблема лежала не в боевой, а в производственной части.
«1. Опыт войны выявил значительные потребности Красной Армии в станковых пулемётах Максима, обусловленные: а) новыми формированиями войсковых частей; б) пополнением естественной убыли пулемётов.
2. Опыт производства станковых пулемётов Максима в условиях войны показал, что разворот промышленности до полного удовлетворения нужд Красной Армии в станковых пулемётах требует мобилизации весьма значительных производственных мощностей и материальных ресурсов по причине: а) значительной конструктивной сложности системы пулемета Максима; б) технологической емкости процесса изготовления пулемёта Максима промышленностью».
Очевидно, что решить эту проблему мог лишь новый образец станкового пулемёта, причём основным требованием к нему в середине 1942 г. стала технологичность — максимальное применение штамповки (прессов мощностью не более 120–150 тонн), минимальное количество отладочных работ, сокращённая номенклатура инструмента, недефицитные материалы. При этом ГАУ даже отказалось от совместимости по лентам с «максимом» — требование, уже испортившее конструктором немало нервов. Новый пулёмет можно было проектировать под металлическую штампованную ленту. Правда, ещё одно требование — сделать для штатного 7,62-мм патрона прямую подачу — выглядело в тех условиях фантастично. Забегая вперёд, стоит отметить, что реализовать эту идею для патрона с закраиной относительно успешно удалось лишь в 1960-м в опытном пулемёте Никитина-Соколова, да и то при помощи специально спроектированной ленты из пружинящей стали — на что вряд ли можно было надеяться в годы войны. Но конструкторы честно попытались.
Уже в сентябре 1942 г. на НИПСВО КА были проведены конкурсные испытания следующих образцов станковых пулемётов: 1. Конструкции Силина. (ЦКБ-14); 2. Конструкции Владимирова. (Завод № 2); 3. Конструкции Кондакова (ОКБ-43); 4. ГВГ (Горюнов-Воронков-Горюнов — завод № 2).
Три первых образца имели приёмник ползункового типа с прямой подачей патрона из металлической ленты.
Увы, с испытаниями у представленных на конкурс пулемётов не заладилось, причём заметная часть проблем была связана именно с системой подачи. Так, у пулемёта из ОКБ-43 были отмечены следующие проблемы:
«1. Непродвижение патрона в патронник. Причина — при досылании патрона в патронник шляпка патрона упирается в выбрасыватель, заклинивается и патрон не продвигается в патронник.
2. Перекос ленты в приемнике. Причина — подающие пальцы срываются с выступов пластинки звена.
3. Выпадение патрона из ленты. Причина — неудовлетворительная конструкция ленты и подача ленты происходит с большими рывками».
Выпадение патрона из звена было замечено и у пулемёта Силина.
В итоге ни один пулемёт не удовлетворил заданным ГАУ требованиям, в первую очередь по безотказности работы. Конкурсные испытания были остановлены, пулемёты отправлены на доработку.
Следующая серия испытаний прошла в ноябре 1942 г. На этот раз до полигонных испытаний дошли следующие образцы:1. СП-1 конструкции Дегтярёва (КБ-2); 2. Конструкции Акулинина (ЦКБ-14); 3. Конструкции Симонова (КБ-180); 4. ДС-42 также конструкции Дегтярёва (КБ-2); 5. СП-3 конструкции Полякова и Дубинина (завод № 2); 6. ГВГ (Горюнов-Воронков-Горюнов — завод № 2); 7. Конструкции Грибкова (ОКБ-16).
Впрочем, последний в список, как оказалось, можно было и не добавлять. Резюме полигона по данному образцу фактически уместилось в один абзац: «…пулемёт ОКБ-16 не был допущен к испытаниям вследствие полного отказа в работе автоматики. Пулемёт был представлен на испытания конструктивно недоработанный и не отлаженный стрельбой».
Первым же в «пыточной» у испытателей НИПСВО оказался СП-3 — модернизированный вариант ДТ, с приёмником под ленты «максима». Это было не первое появление СП-3 на полигоне, но и со второй попытки взять барьер не удалось. На этот раз роковым оказался этап стрельбы в сложных условиях — при густой смазке пулемёт отказался работать даже в режиме одиночной стрельбы. Кроме того, пулемёт показал низкую живучесть деталей приёмника ленты и высокий (1,02%) процент задержек.
Следующий образец, ДС-42, также не был чем-то принципиально новым. Это была очередная попытка «довести до ума» ДС-39. Однако без сюрпризов не обошлось и тут. И если проблемы с матерчатой лентой не были чем-то новым и даже принципиальным, всё равно по новым требованиям пулемёт мог быть рассчитан только на металлическую ленту — то невозможность сменить нагретый ствол для «станкача» была уже большим и жирным минусом. Причём даже после остывания ствол удалось вынуть лишь при помощи кувалды. Но окончательный приговор вынес отстрел на живучесть — после 6311 выстрелов у пулемёта сломалась ствольная коробка.
Ещё более неудачно выступил образец Симонова — уже на этапе опробования стрельбой он дал 28 задержек на 500 выстрелов и в итоге не был допущен к основному циклу испытаний. Правда, следующий образец — конструкции Акулинина — сумел «превзойти» и этот результат. На первые 35 выстрелов было получено 8 задержек.
На фоне этих образцов присланный из дегтярёвского КБ-2 пулемёт СП-1 выглядел весьма выигрышно — в комплекте к пулемёту на полигон прислали даже машинку для набивки ленты. Однако и ему не удалось дойти до конца испытаний. Как и в случае с ДС-42, подвела живучесть (после 5050 выстрелов сломался затвор и ствольная коробка), а также задержки в работе автоматики.
И, наконец, дошла очередь и до наиболее перспективного кандидата — пулемёта ГВГ. Будучи самым простым в производственном отношении, он оказался и наиболее доведённым из всех предоставленных образцов, показав лишь 0,31% задержек. Впрочем, и к нему был высказан ряд претензий, в частности, по работе с густой смазкой и смене нагретого ствола. Тем не менее, по итогам испытаний именно ГВГ был рекомендован для выпуска опытной серии — при условии внесения в конструкцию изменений по рекомендациям полигона.
Подобная «торопливость» в тех условиях вполне понятна — ГВГ был почти в три раза проще «максима» по производственным характеристикам. Да и на фронте более лёгкий, чем «максим», «станкач» ждали как манну небесную. В журнале Арткома ГАУ КА ещё не успели высохнуть чернила на предложении о выпуске опытной партии ГВГ, как артиллеристов уже начали торопить бронетанковые соседи.
«Народному комиссару вооружения тов. Устинову.
Начальнику ГАУ Красной Армии
генерал-полковнику артиллерии тов. Яковлеву
Опыт боевой эксплуатации танков показывает, что состоящий на вооружении танков 7,62-мм пулемёт ДТ не обеспечивает достаточной мощности огня, вследствие наличия магазинного питания и быстрого нагрева ствола. Кроме того, ведение интенсивного огня в большинстве случаев невозможно, вследствие часто происходящих задержек при стрельбе — „утыкание патрона“.
На вооружении АБТВойск желательно иметь пулемёт с ленточным питанием, обеспечивающий ведение интенсивного огня до 500 выстрелов в течение небольшого промежутка времени. При этом лента должна быть металлической, отсоединяющейся автоматически после 50 выстрелов.
В настоящее время Арткомом ГАУ КА отработан 7,62-мм пулемёт „ГВК“ (так в документе. — Прим автора), удовлетворяющий указанным требованиям.
Заказанная ГАУ КА опытная серия этих пулемётов в количестве 50 шт. будет изготовлена заводом № 2 НКВ к 15 января 1943 г.
Указанный срок изготовления серии пулемётов является чрезвычайно долгим и в значительной мере задержит установку этих пулемётов на танках.
Прошу Вас ускорить изготовление 7,62-мм пулеметов ГВК с таким расчётом, чтобы с 1 января 1943 г. заводы НКТП могли приступить к испытаниям указанных пулемётов непосредственно в танках.
Начальник ВТУ ГАБТУ Красной Армии
инженер-полковник Афонин
25.11.42 г.»
Тем временем на полигон ещё продолжали поступать «опоздавшие» на конкурс пулемёты. Во второй половине ноября прошли испытания 7,62-мм станкового пулемёта Ракова-Булкина. Ещё до стрельбы, при внешнем осмотре испытателей, мягко говоря, удивило, что пулемёт был доставлен с наличием ржавчины на отдельных деталях. Опробование стрельбой выявило, что образец после каждых 10–15 выстрелов даёт поперечные разрывы гильз. Присутствующим на полигоне конструкторам разрешили поставить повышенный клин и подогнать его к затвору — но и при вторичном опробовании снова появились поперечные отрывы гильз. На второй раз конструкторам предложили заменить ствол. Но и с третьей попытки пулемёт нормально не заработал — было замечены разрывы гильзы с прорывом газов в ствольную коробку, после чего дальнейшее опробование решили проводить из-за бронеукрытия. О полном цикле испытаний речь уже, разумеется, не шла. Скорее всего, вопрос был поставлен в стиле: «а что ещё у него сломается» — и долго ждать этого «ещё» не пришлось. На 404 выстреле при устранении задержки патрон самовоспламенился.
30 ноября 1942 г. из ОКБ-43 на НИПСВО снова доставили станковый пулемёт конструкции Кондакова. Но и ему не удалось добраться даже до стадии полигонных испытаний. При первом опробовании стрельбой на 294 выстрела получено семь задержек. После отладки пулемёта конструктором удалось сделать ещё 415 выстрелов, на которые пришлось три случая неэкстракции, два непродвижения и шесть прорывов гильзы у закраины. В итоге ствол пулемёта вышел из строя — его развернуло в месте выреза для выбрасывателя.
Не дошёл до испытаний и очередной вариант пулемёта СП-3 конструкции Полякова и Дубинина. При производстве первых 250 выстрелов он дал 4,4% задержек. Произведённая на месте конструкторами отладка мало что изменила — гильзу продолжало прихватывать рамой, так что сами разработчики пулемёта предложили прекратить испытание.
Ещё одним неудачником в последний месяц 1942 г. стал пулемёт завода № 74. Судя по акту об испытаниях, его создатели сумели, путь и немного, но удивить испытателей своим подходом к выбору деталей для опытного образца: «На испытания был подан 7,62-мм станковый пулемёт завода № 74. При осмотре пулемёта до стрельбы в собранном и разобранном виде установлено, что из двух подогнанных к пулемёту стволов один совершенно непригоден для стрельбы из-за изношенности канала ствола, второй ствол также значительно изношен, но ещё пригоден для стрельбы. Никаких других дефектов при осмотре не обнаружено.
При опробовании стрельбой пулемёт показал неудовлетворительные результаты, поэтому представителям завода № 74 — конструкторам — было разрешено произвести отладку пулемёта.
При повторном опробовании пулемёта стрельбой после отладки пулемёт СП-74 также отказал в работе вследствие неполных отходов подвижной системы в крайнее заднее положение. Наряду с плохой работой самого пулемёта неудовлетворительные результаты показала лента (выпадают патроны). Вследствие плохой работы пулемёта испытание его не проводилось».
Более отлаженные образцы появились на НИПСВО только во второй половине декабря. Одним стал СПВ-2 — образец Владимирова. Без единой задержки отстреляв 500 патронов на опробовании, пулемёт был допущен к испытаниям. При стрельбе на надёжность проблемы традиционно уже возникли только при густой смазке — при запылении, сухих деталях и при стрельбе пулемёт работал безотказно.
А вот с испытанием стрельбой на живучесть у СВП-2 не сложилось. На 16 420 выстрелов пришлось три сломанных выбрасывателя, два рычага подачи и три пружины выбрасывателя. Да и процент задержек при длительной стрельбе «накрутился» до 0,84%. Итогом стала запись в отчёте о том, что «пулемёт СВП-2 полигонных испытаний не выдержал».
А 21 декабря на НИПСВО провели заводские испытания «своего» образца — 7,62-мм станкового пулемёта системы инженер-майора Н. В. Рукавишникова. На 30 000 выстрелов пулемёт не имел поломок, кроме приваренного автогеном ведущего выступа движка подавателя. Правда, и тут число задержек превысило допустимое требованиями, но, как отмечалось в отчёте: «задержки по характеру простые (ущемление гильзы, осечки, неподача ленты, утыкание патрона) и легко устраняемые перезаряжанием».
В заключение было предложено для подачи на полигонные испытания изготовить новый образец, с учётом полученных результатов. Правда, к намеченному для последних конкурсных испытаний сроку — 15 января 1943 г. — изготовить новый пулемёт на НИПСВО явно не успевали. Но назначенные сроки даже в суровое военное время очень часто являли собой весьма относительное понятие. И касалось это не только подачи на полигон опытных образцов.
«Секретариат СНК СССР
тов. Кирпичникову
22 января 1943 г.
Согласно заданию ГАУ Красной Армии, в конце 1942 г. разработаны и были испытаны на НИПСВО КА ряд новых образцов 7,62-мм станковых пулемётов. В процессе испытаний установлено, что наиболее полно удовлетворяет требованиям войск и промышленности станковый пулемет „ГВГ“, разработанный группой конструкторов завода № 2…
…На основании изложенного, ГАУ Красной Армии пулемёт „ГВГ“ комплектно со станком Дегтярёва в ноябре месяце 1942 г. был рекомендован на изготовление опытной серии в количестве 50 штук.
Совместным решением НКВ и ГАУ КА от 3.1242 г. изготовление указанной серии пулемётов было поручено заводу № 2, при этом предусматривалось первые два образца изготовить и подать на полигонные испытания 10.1.43 г. а изготовление и сдачу военпреду остальных пулемётов произвести к 1.2.43 г.
Однако пулемёты, предназначенные для полигонных испытаний, до сего времени не поданы (рассчитывают подать 25.1.43 г.) С изготовлением остальных пулемётов дело обстоит ещё хуже, так как запуск деталей в производство произведён только в начале января месяца с/г.
Считая, что пулемёт „ГВГ“ весьма прост в производстве и лучше пулемёта Максима по ряду боевых и эксплуатационных характеристик, необходимо ускорить подачу этих пулемётов на войсковые испытания.
На основании изложенного, прошу Ваших указаний работникам НКВ об изготовлении серии пулемётов к установленному сроку.
Начальник ГАУ Красной Армии
генерал-полковник артиллерии Яковлев»
П. И. Кирпичников во время войны был заместителем уполномоченного ГКО по вооружению — а самим уполномоченным был Л. П. Берия. Но даже обращение в столь высокие инстанции к чудесам не привело — первые ГВГ из заводской серии попали на НИПСВО только в середине февраля. Да и опытные образцы других конструкторов тоже приехали на испытания отнюдь не в январе.
Ну, а подводя, хоть и не окончательный, итог эпопеи станкового пулемёта, можно заметить, что не произошло и другого чуда — из поспешно «рождённых» на конкурс упрощённого станкового пулемета конструкций в подавляющем большинстве своём не выжил никто. А лидером гонки стал образец, разработка которого фактически (сначала в виде ручного, а потом универсального) началась ещё до начала войны и который к ноябрю 1942 г. уже прошёл не один цикл «испытания-замечания-доработка». Создание надёжно работающего станкового пулемёта, да к тому же под рантовый патрон, являлось задачей сложной и плохо поддающейся «кавалерийскому наскоку».
