Если о первой разработке М. Т. Калашникова, компактном пистолете-пулемёте, информации сохранилось немного, то про его вторую конструкторскую работу — ручной пулемёт — данных ещё меньше.
Для подавляющего большинства любителей оружия ручной пулемёт Калашникова — это появившийся уже в 50-х образец, созданный на базе знаменитого АК. Мало кто знает, что название РПК мог бы носить и совсем другой пулемёт М. Т. Калашникова — под винтовочный патрон.
К сожалению, значительная часть опубликованной на сегодняшний день информации о первом ручном пулемёте конструкции М. Т. Калашникова недостоверна. Меньшая же часть, как правило, представляет собой пересказ мемуаров Михаила Тимофеевича.
Клеймо на верхней части короба, указывающее на место изготовления пулемета (АБВ САВО г. Ташкент) и время (1943 год)
Итак, после неудачи с пистолетом-пулемётом Калашникову тем не менее было поручено новое задание — работа над образцом ручного пулемёта. В своих воспоминаниях Калашников приводит фрагмент письма из САВО в Наркомат Обороны, где говорится, в частности, следующее: «Сообщаю, что согласно заданию Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления Красной Армии конструктор Калашников М. Т. изготовляет на базе… заводской образец ручного пулемёта по сделанному им самим образцу. Представленный им первый образец был рассмотрен и признан вполне отвечающим тактико-техническим требованиям.
Срок готовности второго образца — 15 декабря 1943 года. По проведении предварительных испытаний тов. Калашников будет командирован к вам с образцом для окончательного заключения».
Интересно отметить, что хотя отдел изобретательства НКО, куда было адресовано данное письмо, формально находился в подчинении генерал-полковника артиллерии Н. Н. Воронова, он занимался «общим руководством» и финансовым обеспечением изобретательской и рационализаторской работы в армии. Кто именно способствовал тому, что Калашникову, выражаясь нынешней терминологией, выдали грант на проведение НИОКР, вопрос очень интересный. Возможно, это был упоминаемый в тексте мемуаров полковник В. В. Глухов — или кто-то ещё. Случай с Калашниковым был далеко не уникальным — шанс проявить себя в конструкторском деле предоставлялся многим изобретателям, чьи изделия хоть и не прошли строгий отбор НИПСВО, но были признаны хотя бы в какой-то мере перспективными. Тема же ручного пулемёта, как можно видеть из цикла статей, публикующихся в журнале «КАЛАШНИКОВ» под общим названием «Пулемётная драма Красной Армии», в 1943 году была одной из самых острых.
Впрочем, рассказав об этапе создания пулемёта и даже красочно описав его доставку на полигон через «снежную круговерть», сам процесс испытаний Михаил Тимофеевич изложил весьма скупо: «Утром начались испытания образцов. На конкурс представлялись три отличающихся друг от друга пулемёта — В. А. Дегтярёва, С. Г. Симонова и мой. Они дошли до финальной части соревнований. Не буду рассказывать о всех подробностях полигонных испытаний. Скажу лишь, что мой образец не выдержал экзамена. Комиссия сделала вывод: он не имеет преимуществ перед принятыми ранее на вооружение армии изделиями».
Этот лаконизм становится более понятным, если обратиться к другим источникам — архивным документам ГАУ КА о работах над ручными пулемётами в годы войны.
Прежде всего, надо заметить, что упомянутые выше как соперники пулемёты Дегтярева и Симонова действительно дошли до финала конкурса на ручной пулемёт — но только было это ещё осенью 1943 года. Подробности этого будут изложены в одной из дальнейших статей «пулемётного» цикла, а пока ограничимся информацией, что уже в октябре наиболее перспективным был признан симоновский РПС. Таким образом, проиграть конкурс Михаил Тимофеевич не мог по той простой причине, что не принимал в нём участия и представил свой образец позднее.
Более того, если даже принять, что ручной пулемёт действительно попал на НИПСВО зимой «в снежную круговерть», то путь собственно до стрельбища занял очень долгое время. Испытания ручного пулемёта Калашникова, проходившие в присутствии автора, начались… 23 августа 1944 года. Эта дата не очень хорошо согласуется с зимней доставкой, но зато гораздо больше подходит другому фрагменту воспоминаний — о том, что с 20 октября 1944 года Михаил Тимофеевич был прикомандирован к отделу изобретательства. Конечно, нельзя полностью исключить, что Калашников привозил свой пулемёт несколько раз. Но этот вариант представляется не очень вероятным. Во-первых, обычно подобное указывалось в акте испытаний. Во-вторых — как будет видно из отчёта — очень сомнительно, чтобы данный образец вообще испытывался ранее. Кроме того, сохранились и другие документы, относящиеся к ручному пулемёту Калашникова. Например, акт комиссии, подписанный инспектором по изобретательству САВО 26 июня 1944 года и заявка в бюро изобретений НКО, поданная 9 августа того же года. Но вернёмся к отчёту НИПСВО.
Ручной пулемёт конструкции Калашникова работал на смешанном принципе — отдачи ствола (короткий ход) и отдачи затвора. Последнее было вызвано тем, что Калашников попытался в своей конструкции обойтись без ускорительного механизма, характерного для систем с автоматикой, построенной на использовании короткого хода ствола. Платой за это стала необходимость раннего отпирания, изготовления патронника с канавками Ревелли… и это было ещё не всё.
Запирание производилось при помощи подпирающего рычага «по типу ручного пулемёта МГ-13 (Дрейзе)». По всей видимости, в данном случае имелся в виду ручной пулемёт Дрейзе, закупленный СССР для испытаний во второй половине 20-х (подробнее об этом рассказывалось в статье Р. Чумака «По схеме Дрейзе», см. «КАЛАШНИКОВ» №№2, 3/2018).
В отчёте особо выделили оригинальную конструкцию запирающего механизма, позволявшего регулировать зазор между зеркалом затвора и пеньком ствола.
На пулемёте был установлен прицел барабанного типа, с пятью целиками, рассчитанными на дальности: 200, 400, 600, 800 и 900 м. Для уменьшения длины в походном положении, плечевой металлической упор был сделан складным. Охлаждение ствола воздушное, при этом быстрая смена нагретого ствола конструкцией не предусматривалась. Использованный в образце ствол был взят от авиационного ШКАСа.
Как и требовало техзадание конкурса на новый «ручник», пулемёт был достаточно технологичен и рассчитан на широкое применение штамповки и сварки.
Наиболее слабым звеном, с точки зрения боевых возможностей, традиционно для советских опытных ручников под винтовочный патрон являлся магазин — Михаилу Тимофеевичу пришлось использовать переделанный магазин от АВС вместимостью 15 патронов (в заявке на изобретение указано, что пулемёт может использовать магазины на 15–25 патронов).
Основные данные пулемёта на момент испытаний были следующие:
Калибр 7,62 мм
Масса пулемёта (с сошками) 7,3 кг
Длина пулемёта с откинутым плечевым упором 1208 мм
Длина пулемёта со сложенным плечевым упором 974 мм
Практическая скорострельность, приблизительно 45–55 выстр./мин.
«Приблизительность» последнего значения объяснялась тем, что испытание ручного пулемёта Калашникова ограничилось… 29 выстрелами. На последнем выстреле гильзу заклинило, сломался отражатель и рукоятка перезаряжания. При этом даже на таком небольшой отрезке испытатели успели зафиксировать четыре задержки — три неоткрытия затвора и одно ущемление гильзы.
Поломка отражателя, как отмечено в отчёте, произошла из-за пережога детали в месте сварки. Что касается рукояти, то она уже была надломлена.
Возможно, Калашников пытался отремонтировать свой образец и возобновить испытания. Указанный в отчёте срок испытаний — с 23 по 28 августа — явно велик короткого пробного отстрела. Но низкая живучесть деталей была лишь одной и даже не главной проблемой пулемёта.
Канавки Ревелли в патроннике могли бы немного помочь в мирное время, с его качественными латунными гильзами. При стрельбе патронами военного времени ранее отпирание практически неизбежно влекло за собой тугую экстракцию гильзы — даже на опытном образце, без поправки на особенности производства всё того же военного времени, когда требования к заводам «улучшить качество обработки патронника» могли повторяться из года в год.
Учитывая, что Калашников был далеко не первым изобретателем на НИПСВО, который попытался «обмануть физику» и обойтись без ускорителя и надульника на системе с коротким ходом ствола, вывод полигона был вполне однозначен: «на данном принципе невозможно получить надёжной и безотказной работы автоматики в различных условиях эксплуатации оружия». И хотя в следующем пункте, как и в случае с пистолетом-пулемётом, была отмечена оригинальность конструкции некоторых узлов и механизмов, которые «могут быть рекомендованы для использования при конструировании новых опытных образцов автоматического оружия», для самого пулемёта Калашникова дальнейший путь оказался закрыт.
Стоит ли считать эту историю серьёзной неудачей Михаила Тимофеевича? На этот вопрос каждый может дать свой ответ. Уместно будет лишь напомнить, что задача создания ручного пулемёта под отечественный винтовочный патрон оказалась не по плечу и куда более опытным и знаменитым на тот момент конструкторам. РПК-44 не было суждено стать боевым образцом, но тем не менее он явился одним из важных уроков, сформировавших дальнейший путь конструктора Калашникова. Пусть даже он сам не очень любил о нём вспоминать.
