Пулемётная драма Красной Армии

Если б не было «штурмгевера». ЛАД и другие — «пистолетные» пулемёты. 

«Пулемётный» вопрос во время Великой Отечественной войны был одним из самых «больных» для 5-го (стрелкового вооружения) отдела ГАУ КА. К началу войны на вооружении КА нишу ручного пулемёта занимал ДП-27 — проводившиеся до войны работы по ручным пулемётам так и не дали образца, который бы продемонстрировал настолько существенное преимущество перед «дегтярём», чтобы заменить его. Не лучше было положение и со станковым пулемётом — принятый на вооружение в 39-м ДС накануне войны был снят с производства из-за выявившихся проблем. 

22 июня 1941 г. Красная Армия вступила в бой с противником, у которого пулемётный огонь был одной из основ пехотной тактики — немецкое отделение фактически было построено вокруг пулемёта MG-34, благодаря ленточному питанию и сменному стволу, способному обеспечить высокую плотность огня. Именно умелое использование вермахтом пехотных пулемётов и породило легенды о «поголовном» вооружении немцев автоматическим оружием, пресловутыми «шмайссерами».

Конкурировать с таким соперником ДП было сложно. «Не в состоянии поддержать отделение огнём хотя бы против МГ-34» — такие слова можно встретить в отчёте за 1945-й год по обобщению опыта войны.

Кроме того, из-за потерь вооружения в начале войны ручные пулемёты приходилось фактически использовать в качестве станковых — для ДП, в частности, это вело к быстрому выходу из строя расположенной под стволом возвратной пружины. Да и сравнительно тонкостенный ствол не был рассчитан на интенсивную стрельбу длинными очередями — а его смена требовала специального ключа и защиты рук от ожогов.

Главным же был тот факт, что резко нарастить производство и ДП, и особенно станковых «максимов» без существенного проседания по качеству было сложно. Чтобы хоть как-то компенсировать нехватку пулемётов, на фронте переделывали под автоогонь самозарядные винтовки СВТ. ГАУ КА поначалу возражало против этого, опираясь на результаты предвоенных испытаний, где автоматические винтовки показали очень плохие результаты при стрельбе в режиме автоогня. Но через некоторое время стало ясно, что даже такие «эрзац-пулемёты» с «моральным эффектом» необходимы в войсках, и поэтому уже почти снятая с вооружения СВТ продолжила выпускаться в автоматическом варианте — АВТ.

Разумеется, «пулемётную» проблему требовалось решать более радикально. В 1942-м ГАУ КА выпустило очередные техзадания на разработку ручного и станкового пулемёта. Одним из основных требований было повышение технологичности — для ручника в 1,5–2 раза по станкочасам по сравнению с ДП.

Но дать задание — ещё не значило получить нужный образец в требуемые (кратчайшие) сроки. Предвоенный опыт работ не давал повода для оптимизма, равно как и первые полученные результаты. Кроме того, имелись и субъективные факторы. Так, в приказе по НКВ и ГАУ КА в марте 1943-го указывалось: «Рядом проверок работы конструкторских бюро по отработке опытных образцов ручных пулемётов установлено, что работа заводов и КБ проводится неудовлетворительно, без надлежащего внимания к ней директоров заводов, начальников КБ и старших военпредов ГАУ на заводах. Темпы отработки образцов не могут обеспечить подачу образцов на конкурсные государственные испытания в необходимые сроки».

В этих условиях логичным был поиск альтернативного решения — и один им стала идея пулемета под пистолетный патрон 7,62×25.

Предпосылки для такого решения были следующими:

1) Практика пехотного боя Великой Отечественной войны показала, что, как правило, решающая фаза боя происходит на дистанции 300–400 м.

2) Пистолет-пулемёт (на тот момент в КА это был в основном ППШ) не приспособлен к длительном ведению интенсивного огня и ограничивается размером снаряженного боекомплекта — как правило, не более трёх дисков на ПП.

3) Ручной пулемёт ДП, имея излишне мощный патрон для ближнего боя, также имеет малый запас снаряженного боекомплекта (от 3 до 6 дисков).

4) Особенно актуальным такое оружие может стать для воздушно-десантных войск, партизанских отрядов, а также расчётов артиллерии.

Последней пункт отнюдь не случаен — в практике ВОВ, особенно в первый период, выход пехоты противника к артиллерийским позициям был частым явлением, приводившим, как правило, к большим потерям личного состава и матчасти.

В № 5/2012 журнала «КАЛАШНИКОВ» уже публиковалась статья Р. Чумака о пулемёте ЛАД, в которой рассказывалось о конструкции самого известного из этих образцов — созданного на НИПСВО «лёгкого ручного пулемёта» ЛАД. Однако по крайней мере поначалу замах был значительно шире.

Формально стартом начала работ стало письмо председателя технического совета НКВ Э. Сателя председателю Арткома ГАУ КА генерал-лейтенанту В. Хохлову от 19 апреля 1943 г. — с просьбой сформулировать и выслать тактико-технические требования на ручной пулемёт с ленточным питанием под пистолетный патрон ТТ. Мнение о необходимости такого образца появилось в ходе встречи начальника сектора опытных конструкций Техсовета НКВ генерал-майора А. Толочкова с начальником 5-го (стрелкового вооружения) отдела Арткома инженер-подполковником А. Емцом и главным конструктором завода № 367 Г. Шпагиным. Стоит заметить, что Шпагин уже участвовал со своим образцом в конкурсе на новый ручной пулемёт. Два первых товарища по занимаемым должностям имели доступ к информации о ходе работ и возникшим в процессе сложностям.

В ГАУ отреагировали быстро — уже через 10 дней письмо с ТТТ № 2433 на разработку «пистолетного» ручника начало рассылаться по адресатам. Первоначально к работам привлекались конструкторы НИПСВО, ОКБ-15 (Шпитального) и «персонально Главный конструктор завода № 367 т. Шпагин». Дегтярёвское КБ-2 поначалу было решено не трогать из-за большой загруженности иными заказами.

Однако уже в мае Техсовет НКВ решил подстраховаться и «зайти с козырей». К разработке было подключено также ОКБ-16, а кроме того рекомендательные письма о возможности участия в данном конкурсе были разосланы В. Дегтярёву, С. Симонову и С. Коровину. В ГАУ тоже решили «не мелочиться» и список адресатов попали также ЦКБ-14, УВС НКВД и полковник Майн из военно-воздушной Академии. Следующий ход снова был за Техсоветом НКВ — к работе над «пистолетным ручником» подключили победителя предвоенного «пистолетного» конкурса П. Воеводина.

Первые результаты стали поступать уже в июне. Так, ЦКБ-14 предоставило проекты пулемёта ТКБ-340 конструкции Галкина-Гомозова и ТКБ-341 конструкции А.П. Зубарева. 8 июля в ОКБ-15 ознакомили представителя Арткома с уже сделанным первым образом, дав возможность опробовать его стрельбой, и продемонстрировали проекты еще трёх вариантов. И, наконец, 8 августа на НИПСВО прошли испытания «ручного пулемёта ЛДА» (именно так он записан в акте испытаний) конструкции В. Лютого, В. Дейкина, Н. Афанасьева.

Первым этапом стало опробование пулемета стрельбой — 150 выстрелов короткими очередями и ещё 150 — двумя длинными. Все 300 выстрелов пулемёт произвёл без единой задержки. Начальная скорость пули стабильно превышала требуемые по ТТТ 520 м/с при темпе стрельбы 531 выстрел в минуту.

Стрельба на кучность боя при дальностях 100, 200, 300 и 500 м производилась лёжа с сошек. На дальности 100 м ЛДА показал лучшую кучность, чем валовый ППС, а на 100 и 300 был практически равноценен пулемёту ДП. При этом в отчёте отмечалось, что ЛДА имеет ряд возможностей к улучшению кучности боя — подбор места крепления сошек, установка компенсатора, более тщательная отработка прицела и приклада. Отдельно записали, что из ЛДА весьма удобно вести прицельную стрельбу, т.к. «он очень „спокоен“, а при стрельбе непрерывными очередями цель не теряется с мушки».

Стоит так же отметить, что отстрел на все дистанции производился при одной установке прицела.

Следующим этапом стали испытания на безотказность — от стрельбы после запыления цементной пылью до получасового вымачивая в болотной воде. Всего за этап сделано 1750 выстрелов, получено 5 задержек, что было сочтено удовлетворительным результатом.

В ходе дальнейших испытаний выяснялись эксплуатационные характеристики ЛДА. Здесь, как и следовало ждать, пулемёт уступал ППШ, хотя и не очень значительно. Зато на следующем этапе — определение практической скорострельности — он отыгрался сполна. На стрелковом поле была создана тактическая обстановка отражения атаки противника: на дистанции от 75 до 200 м выставлены ряды ростовых мишеней (перебегающие цепи), и грудные мишени (расчёт ручного пулемёта и снайпер/наблюдатель). Для ЛДА имелось 4 снаряженные ленты с 600 патронами, для ППШ — 6 снаряженных коробчатых магазинов (и карманная машинка для набивки).

На 600 выстрелов с пулемётом было затрачено две минуты, при этом получена одна задержка. 26,8% пуль поразило мишени. У валового ППШ на 600 выстрелов с учётом дозарядки магазинов ушло 20 минут и 45 секунд, случилось 7 задержек, а процент попаданий был 18,7.

Ещё одно похожее испытание предусматривало стрельбу на дистанции от 75 до 300 м и расстрел 1200 патронов. Здесь процент попаданий был ожидаемо меньше — 10,1.

Как было отмечено в выводах: «Простейший расчет показывает, что при использовании одного пулемета ЛДА в составе стрелкового отделения почти в два раза увеличивается его огневая мощь на дистанциях до 500 м»

По итогам испытаний полигон рекомендовал после доработки изготовить серию пулемётов ЛДА для широких полигонных и войсковых испытаний. В начале сентября 43-го эта рекомендация была утверждена Артокомом ГАУ — серия планировалась в размере 200-350 штук, срок изготовления — 2 месяца.

Однако, несмотря на стремительный старт, казалось бы, нового и перспективного вида вооружения, век его оказался недолог. И причиной тому стал внешний фактор — а конкретно первые трофейные немецкие «автокарабины под патрон уменьшенной мощности.

Уже в августе из Арткома ГАУ в техсовет НКВ ушло письмо, где предлагалось в связи с развёртыванием работ по созданию автомата под промежуточный патрон сократить работы по «пистолетному» пулемёту. Задание на него было сохранено за ОКБ-15 Шпитального и заводом № 622 (Воеводин).

И, наконец, окончательный итог был подведён на пленуме Арткома 20 октября 1943 г.:

«Изготовление серийной партии пистолетов-пулемётов с ленточным питанием, как не удовлетворяющих полностью современным требованиям, считать нецелесообразным».

Любопытно, что в докладе инженер-подполковника А. Емца на этом пленуме за день до этого причиной появления «автокарабина» называлась неудовлетворенность вермахта MG-34 в роли ручного пулемёта «по части маневренности и гибкости огня на средних и близких дистанциях (800 м и ближе)». Более того, там же говорилось, что именно пистолет-пулемёт с ленточным питанием рассматривался Арткомом как оружие, «закрывающее» ту же нишу, что и немецкий «автокарабин».

Конечно, сейчас нам намного легче оценить последствия того или иного решения, чем людям в далеком 1943-м — предвидеть их. Тогда вполне логичным казалось бросить максимум усилий на то, чтобы как можно скорее дать Красной Армии новое эффективное оружие — автоматы и пулемёты под наш, советский, промежуточный патрон.

Однако сейчас мы уже знаем, что появление этого нового вооружения затянулось. Хотя первый относительно удачный образец — автомат Судаева — появился уже в 1944-м, тем не менее, на фронт Великой Отечественной советские «промежуточники» попасть не успели. Между тем, принятие на вооружение в конце 1943-го «пистолетного ручника» ЛДА/ЛАД или другого аналогичного образца позволило бы заметно усилить огневую мощь советской пехоты в ближнем бою. Учитывая, что на завершающем этапе войны, в 1944–45 гг., бойцам Красной Армии всё чаще приходилось вести ближний бой в составе штурмовых групп в плотной городской застройке, подобное усиление пришлось бы весьма и весьма к месту. Да и расчёты ИПТАП-ов под Балатоном отнюдь не отказались бы от оружия, способного длинными очередями «охолаживать» наседающую на их позиции немецкую пехоту.

Что же касается меньшей, по сравнению с оружием под промежуточный патрон, дальности, то и здесь не всё так уж просто. Например, американцы уже достаточно давно заменяют длинноствольный вариант штурмовой винтовки М16 на укороченную М4, более удобную, как с точки зрения размещения личного состава в технике (БТР, БМП и так далее), так и действий «накоротке». Формально эффективная дальность стрельбы М4 по одиночным целям составляет 500 м, и это вполне согласуется с опросами американских частей в Ираке «Наиболее значимые негативные отзывы относились к эффективной дальности огня М4. В пустыне солдатам случалось штурмовать здания, до которых было свыше 500 м открытой местности. Они полагали, что М4 не обеспечивал ведение эффективного огня на такие дальности».

Тем не менее проблему предполагалось решить не заменой М4 на более дальнобойный вариант, а введением дополнительного количества самозарядных винтовок М14 (М21 в снайперском варианте).

Аналогичное в чём-то мнение высказывалось, в частности, в статье А. Григорьева («Солдат Удачи, спецвыпуск за 2005 г.). «Автору этих строк, почти три года проведшему на разных войнах, с настоящим снайперским огнём (с расстояния более 600 м) лично столкнуться не довелось. Всё поражение от стрелкового оружия как нами, так и нам наносилось кинжальным огнём, то есть со 100–150 м. А если рассматривать по видам оружия, то наиболее эффективный огонь из пистолета вёлся только в упор, не дальше 3–5 м, из автомата — 150–200 м, из СВД и пулемёта — до 300 м».

Разумеется, следует учесть, что свою роль в этом играет и специфика вооружённых конфликтов последних десятилетий. Примеров так называемого «общевойского боя», условно говоря, дивизия на дивизию в чистом поле, в них отыскать не так-то просто. Даже в сравнительно широкомасштабных конфликтах, как продолжающаяся гражданская война в Сирии, это чаще всего либо полупартизанские/диверсионные рейды, либо ближний бой в плотной городской застройке. То есть как раз тот вид боевых действий, для которых Артком ГАУ считал «пистолетный пулемёт» оптимальным ещё в далёком 1943 г.